В объятиях смерти - Страница 15

— У нее не было таких твердых доказательств?

Уэсли медленно покачал головой.

— Потребовалось бы больше звонков, чем было, Кей. Гораздо больше. И, кроме того, необходима статистика их появления, регулярные записи о каждом случае. Без всего этого об установке прослушивания можно забыть.

— Похоже, — вставил Марино, — Берил звонили только один или два раза в месяц. И она не вела этого чертового дневника, который Рид советовал ей вести. Или же, если все-таки вела, мы его не нашли. Очевидно, она даже не записала на пленку ни одного звонка.

— О Господи, — пробормотала я. — Твоей жизни угрожают, и требуется решение конгресса, чтобы хоть кто-нибудь отнесся к этому серьезно.

Уэсли не ответил.

Марино фыркнул:

— Это так же, как у вас, док. Ведь не существует превентивных лекарств. Мы всего лишь бригада чистильщиков. Ничего не можем предпринять до того, как все уже произойдет, когда появятся твердые доказательства. Такие, как мертвое тело.

— Поведение Берил — достаточное доказательство, — ответила я. — Посмотри на эти рапорты. Все, что предлагал офицер Рид, она сделала. Он сказал, чтобы она установила систему сигнализации, и она установила ее. Он сказал, чтобы она ставила свою машину в гараж, и она стала ставить, несмотря на то, что планировала переделать гараж в кабинет. Она спросила его насчет личного оружия, а затем пошла и купила его. И каждый раз, когда она звонила Риду, это было непосредственно после того, как убийца звонил и угрожал ей. Другими словами, она не ждала несколько дней или часов, прежде чем звонить в полицию.

Уэсли начал раскладывать копии писем Берил из Ки Уэста, схемы преступления, отчет об осмотре места происшествия, а также снятые «Поляроидом» фотографии участка, интерьера дома и, наконец, тела Берил в спальне наверху. С суровым лицом он молча рассматривал каждый предмет, давая понять, что пора двигаться дальше, мы достаточно поспорили и пожаловались. Что полиция сделала или не сделала, было не важно. Главное — найти убийцу.

— Что меня беспокоит, — начал Уэсли, — так это то, что есть противоречие в психологическом портрете преступника. Анализ угроз указывает на психопатический склад ума. Это кто-то, кто выслеживал и угрожал Берил несколько месяцев, кто-то, кто, похоже, не был знаком с ней лично. Несомненно, удовольствие он получал в основном из фантазии, корни которой надо искать в его прошлом. Он растягивал удовольствие. Возможно, он, в конце концов, нанес удар, потому что она расстроила его, уехав из города. Возможно, он испугался, что Берил собирается уехать насовсем, и убил ее, как только она вернулась.

— Она его жутко разозлила! — воскликнул Марино.

Уэсли продолжал рассматривать фотографии.

— Я вижу много ярости, и именно здесь проявляется противоречие. Его ярость кажется направленной лично на нее. Особенно об этом свидетельствуют повреждения на лице, — он постучал указательным пальцем по фотографии. — Лицо — это личность. В типичном убийстве, совершенном сексуальным садистом, лицо остается нетронутым. Жертва лишена индивидуальности, она всего лишь некий символ, и для убийцы, по сути, лишена лица, потому что для него она — никто. Участки тела, которые он калечит, если вообще этим занимается, это грудь, гениталии. — Он замолчал, в его глазах застыло недоумение. — В убийстве Берил присутствует личностное отношение. Порезы на ее лице, нанесение нескольких смертельных ран — сверх убийства, свидетельствуют о том, что убийца ее знал, и, может быть, даже хорошо. Это кто-то, кто именно к ней питал навязчивую страсть. Но наблюдение за ней с расстояния, выслеживание — все это плохо согласуется с такой версией. Эти действия скорее указывают на то, что убийца не был знаком с ней.

Марино снова вертел в руках приз Уэсли калибра 0.357. Меланхолично покручивая барабан, он сказал:

— Хотите знать мое мнение? Я думаю, что у психа «комплекс бога». Знаете, до тех пор, пока играешь по его правилам, он тебя не трогает. Берил нарушила правила, уехав из города и повесив во дворе табличку «Продается». Игра закончилась. Ты нарушаешь правила, тебя штрафуют.

— Как ты его себе представляешь? — спросила я Уэсли.

— Белый, от 25 до 35 лет. Весьма сообразительный, из неполной семьи, в которой не доставало личности отца. Возможно также, он в детстве был ущемлен физически, или психически, или и так, и так одновременно. Он замкнутый человек, однако это не значит, что живет один. Он может быть женатым, потому что имеет опыт в поддержании своего имиджа на публике. Ведет двойную жизнь: есть одна сторона, обращенная к миру, и другая, более темная. Он одержим навязчивой идеей, связанной с насилием. Он извращенец.

— Ну надо же, — сардонически ухмыльнувшись, пробормотал Марино. — То же самое можно сказать про половину негодяев, с которыми мне приходится иметь дело.

Уэсли пожал плечами.

— Может быть, я попадаю пальцем в небо, Пит. Я еще как следует не разобрался. Он может быть каким-то неудачником, все еще живущим с матерью, возможно, он уже подвергался аресту, был или не был в тюрьмах, клиниках. Он, черт его подери, может работать в большой солидной фирме в центре города и вовсе не иметь ни криминального, ни психиатрического прошлого... Он звонил Берил, как правило, вечером. Единственный известный нам дневной звонок был в субботу. Большую часть времени она проводила на работе. Он звонил, либо когда это было удобно ему, либо когда с наибольшей вероятностью мог застать ее дома. Я склоняюсь к мысли, что у него постоянная работа с девяти до пяти, а суббота, воскресенье — выходные.